Алекс Берзин. Особые предварительные практики (нёндро) в традиции гелуг. Часть 1

Аудио: Алекс Берзин. Особые предварительные практики (нёндро) в традиции гелуг. Часть 1

Личный опыт, советы по предварительным практикам и пример Цонкапы

Что такое нёндро. – Рассказ о личном опыте. – Два стиля выполнения предварительных практик. – Предварительные практики до начала обучения. – Предварительные практики после начала обучения. – Поведение итогов. – Вопросы и ответы.

Сегодня вечером мы начнём наш семинар по предварительным практикам. Это тибетский термин «нёндро». Хотя этот термин и переводится как «предварительные практики», мой главный наставник Серконг Ринпоче, главный мой наставник помимо Его Святейшества Далай-ламы, всегда подчёркивал, что не таков оттенок смысла, который передаётся этим словом. Хотя буквально этот термин переводится как «идущее перед», то есть что-то, что идет перед тем, что следует далее, основная коннотация этого термина – это «подготовка». Если вы собираетесь отправиться путешествовать по Тибету в караване, вам нужно подготовиться, прежде чем вы в это путешествие отправитесь. Нужно собрать весь ваш багаж, нужно навьючить это на вьючных животных. Невозможно осуществить это путешествие в караване, если вы не подготовитесь. И таков основный смысл этих практик: это подготовка, нечто, что совершенно необходимо для того, чтобы осуществить так называемое духовное путешествие.

Если вы думаете об этих практиках как о чём-то предварительном, у вас может возникнуть мысль о том, чтобы их не выполнять. Потому что вы подумаете: «Ну, я не хочу заниматься чем-то предварительным, я хочу сразу перейти к основному».

Очень многое может быть сказано о том, как мы готовимся к своему духовному путешествию. Но у меня не было намерения предлагать последовательное описание, последовательное изложение этой темы. Вместо этого я получил список вопросов, или основных пунктов, которые необходимо осветить. Поэтому, я думаю, мы просто пройдём по этому списку с тем порядком пунктов, которые в нём приведены, и посмотрим, что у нас из этого получится.

Личный опыт

И первое, что меня попросили сделать, – рассказать о моём собственном опыте выполнения этих подготовительных практик. Так что позвольте рассказать вам историю. Думаю, всё в моей жизни было стадиями подготовки.

Возвращаться к самому моему детству нам, наверно, необязательно. Но в любом случае, когда я учился в университете, я изучал азиатские языки и азиатскую историю и философию. Китайский язык я начал изучать, когда мне было восемнадцать. На следующий год начал изучать японский. Два года спустя – санскрит, а ещё через год – тибетский. Я изучал все эти языки, и последовательное, поэтапное их изучение на самом деле было очень полезным. И когда я изучал тибетский, а это был 1967 год, не было доступно никаких учебников по этому языку, а единственный доступный материал описывал тибетскую грамматику в категориях грамматики латыни. Латынь я, правда, изучал и прежде: её я начал изучать, когда мне было двенадцать лет, когда я был гораздо моложе. Но грамматика латыни никак не связанна с грамматикой тибетского. А учитель, который преподавал мне тибетский, был японцем и объяснял грамматику тибетского с точки зрения грамматики японского. Так что тот факт, что я до этого изучал японский, мне очень пригодился.

Я получил грант Фулбрайта и поехал в Индию, для того чтобы работать над своей докторской диссертацией – мне в то время было двадцать четыре года, это был 1969 год. У меня уже были хорошие базовые познания в истории буддизма, я знал ключевые индийские буддийские тексты и так далее, то есть у меня уже была подготовка для то, чтобы поехать в Индию и учиться в ней.

Но нужно помнить, что в то время никакой информации относительно тибетского буддизма в широкой доступности не было. Единственными книгами, которые тогда были доступны, были книги Эванс-Венца, книги ламы Говинды и книги Александры Дэвид-Нил. И это было настоящее приключение: всё ожидало, когда кто-нибудь придёт и всё это для себя откроет и изучит, и не было никакого настоящего представления о масштабах того, что можно изучать, изучая Тибет. И я был первым, кто получил этот грант Фулбрайта, для того чтобы поехать учиться у тибетцев. Этот сюжет в моей жизни проявлялся неоднократно: во многих вещах мне довелось побывать первопроходцем. Мой японский профессор совершенно не представлял, как по-тибетски говорить; более того, он не представлял, как тибетский произносится, как он звучит. Мы изучали только классический тибетский язык, для того чтобы сравнивать переводы на тибетский, на санскрит и на китайский, – переводы классических индийских текстов. Такую вот подготовку я прошёл. То есть я был подобен антропологу, который приехал на Борнео и пытается разгадать загадки устного языка.

Но у меня была подготовка, которая существенным образом мне облегчила эту задачу. И особенно полезным был для меня китайский язык, потому что моё ухо уже было привычно к тоновой системе, благодаря чему мне удалось расшифровать, разгадать фонетическую систему языка. То есть выстраивалась, накапливалась всё большая подготовка, которая позволяла затем перейти к последующим стадиям.

В Индии все разворачивалось очень быстро: мне удалось найти учителя, удалось получить дом, в котором мне предстояло жить. Всё это в общей сложности произошло примерно за неделю, хотя подготовки, то есть плана относительно того, что должно происходить, у меня не было. Не будем вдаваться в подробности относительно того, как получилось, что я, приехав изучать Гухьясамаджу, в конечном итоге посвятил свою докторскую философию ламриму: об этом я рассказывал на прошлой неделе.

Но очень рано я повстречался с Его Святейшеством Далай-ламой. И меня глубоко поразил тот факт, что передо мной находился человек, который знал, что всё это означает. Потому что до того, в университете, когда мы разбирали все эти различные тексты, всё это выглядело как огромный кроссворд, в котором нужно было догадаться, что куда вписывать. И я встретил наставников Его Святейшества и других великих лам и исполнился глубокой убеждённости в том, что именно здесь хочу провести остаток своих дней, вместо того чтобы становиться профессором в университете – а именно такой план я вынашивал до того. И я, по сути, поднёс, предложил себя Его Святейшеству. Я сказал ему: «Пожалуйста, дайте мне возможность учиться, дайте мне возможность как можно больше различных вещей узнать, и я, насколько хорошо смогу, буду вам служить, служить в будущем». Его Святейшество согласился.

И довольно рано я начал делать для Его Святейшества краткие переводы текстов, которые затем публиковались. Переводил я совместно со своим наставником геше Нгавангом Даргье. И нужно учитывать, что я до того осуществил значительную подготовку. Я знал много азиатских языков. Находясь в Индии, я также освоил и устный тибетский. Я знал многое об истории буддизма и об основных ключевых индийских буддийских текстах. То есть я уже осуществил многолетнее изучение буддизма.

И тогда Его Святейшество предложил, чтобы я выполнил 600,000 повторений мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, для того чтобы улучшить свою мотивацию – то, что побуждало меня на занятие всеми этими вещами; и 600,000 повторений практики и мантры Манджушри ОМ А РА ПА ЦА НА ДхИх, для того чтобы развить, улучшить ясность моего ума.

Нужно также учитывать, что к тому времени я уже получал посвящения. В марте 1970 года я присутствовал на посвящении Калачакры, которое передавал Его Святейшество. Это было первое посвящение Калачакры, которое Его Святейшество даровал за пределами Тибета. Не помню, получал ли я к тому времени уже посвящение Гухьясамаджи от Его Святейшества, но эти посвящения мной были получены, что нужно учитывать, до того, как Его Святейшество предложил мне пройти эту дополнительную подготовку. Я уже начал выполнять ежедневную практику, после того как получил это посвящение, посвящение Калачакры. И я уже принял к тому времени пять обетов мирянина.

Его Святейшество не называл выполнение этих двух практик «нёндро», это была дальнейшая подготовка. Его Святейшество затем построил библиотеку, и я хотел продолжать помогать Его Святейшеству, и он предложил мне вернуться в Гарвард, защитить свою диссертацию и затем возвращаться в Дхарамсалу. Так что я вернулся, помог создать переводческое бюро в «Библиотеке тибетских трудов и архивов» и продолжил свою учёбу. И Его Святейшество дал мне возможность продолжать пребывать в Индии на протяжении двадцати девяти лет без каких либо визовых затруднений, потому что меня в Индию приглашал личный офис Его Святейшества.

В конечном итоге я начал учиться у Серконга Ринпоче. И он готовил меня не только для того, чтобы я сумел переводить для него, но, как я понимаю, готовил меня и для того, чтобы я смог переводить для Его Святейшества Далай-ламы. И я продолжал очень интенсивную учёбу: как я уже говорил, Серконг Ринпоче готовил меня к тому, чтобы я стал переводчиком.

Удивительно, что всё это исходило с его собственной стороны. У него была удивительная способность распознавать кармические связи, кармические узы между людьми. Так что с самого начала он со своей стороны мне сказал: «Оставайся в моей комнате, наблюдай за тем, как я взаимодействую с другими людьми, и затем учил меня каким-то словам по мере того как шли дни». Сейчас неподходящее время для того, чтобы говорить о том, как он готовил меня в качестве переводчика; кроме того, он готовил меня и в качестве учителя. В завершении занятий, которые он проводит с какими-то людьми, он обращался ко мне и просил меня обобщить всё, что прежде было сказано. Таким образом он развивал мою способность учить.

Часть той подготовки, которая проходила в качестве переводчика, заключалась в том, что в любой момент дня или ночи, в любое время, когда я был с ним, он без какого-либо предупреждения мог повернуться ко мне и сказать: «А теперь повтори, что я только что сказал, – или: – Повтори, что Если же говорить об этих предварительных практиках, после многих лет выполнения ежедневной практики тех божеств, на которые я получал посвящения, потому что для каждого из этих божеств я каждый день выполнял длинную садхану, – я ощутил, что мне было бы полезно выполнить практику Ваджрасаттвы, начитать 100,000 мантр Ваджрасаттвы. Это исходило с моей стороны.

И как всегда меня учил Серконг Ринпоче, настоящий способ обращаться к учителю за советом – это не говорить ему: «Лама, лама скажите, как мне поступить», – потому что это детский способ и он поощряет в нас зависимость. Он говорил, что правильный способ спрашивать таков: вы выдвигаете какую-то собственную инициативу и спрашиваете учителя, нет ли у него каких-либо возражений. С точки зрения продвижения к просветлению очень важно, чтобы вы сами себя мотивировали. Вы, разумеется, можете вдохновляться примером учителя, но очень важно при этом от него не зависеть – вдохновлять самих себя. Любое продвижение на духовном пути должно зависеть от ваших собственных усилий, и оно зависит от вашего упорства, от вашей силы воли и от вашей собственной энергии, от ваших собственных усилий.

И как объясняет в «Ламриме ченмо» Цонкапа, говоря о разных людях, которые развивают бодхичтту, самая устойчивая бодхичитта развивается в тех, кто с самого рождения в силу инстинктов, привнесённых из прошлой жизни, испытывает желание продвигаться по этому пути, сам себя мотивирует на то, чтобы продвигаться по пути, подталкиваемый состраданием, устремляясь к просветлению.

Если вам кажется, что в жизни нет ничего иного, что имело бы смысл, что это самое естественное, что вы могли бы делать в этой жизни, – это наилучший способ. В то время как если вас нужно убеждать, что вы должны установить в своей жизни такое направление и продвигаться по духовному пути, вы всегда будете колебаться, у вас не будет устойчивости. Это не означает, что в этом случае это невозможно, просто придётся труднее, – так пишет Цонкапа.

К счастью, я с самого раннего детства, с самых ранних лет сам себя подталкивал, никому не приходилось меня принуждать учиться. Завершив эту практику Ваджрасаттвы, через несколько лет, в ходе которых я продолжал свою учёбу и свою практику медитации, я решил пройти длительные ретриты по практикам различных божеств, которые осуществлял. И эта инициатива исходила от меня, это было моё собственное предложение, а не предложение Ринпоче или кого-то ещё. Я хотел всё это осуществить. Потому что на основании всех этих лет подготовки я видел, что это необходимо, что таков следующий шаг.

И только тогда, когда я спросил у Серконга Ринпоче, нет ли у него каких-либо возражений, он сказал, что перед осуществлением этих ретритов по божествам мне хорошо было бы выполнить практику гуру-йоги Цонкапы, начитать 100,000 раз «Мигцему». Это был единственный раз, когда он сделал мне какое-то предложение относительно того, чем мне следует заниматься. Практика Цонкапы, связанная с повторением «Мигцемы», делает особый, очень сильный упор на практики, связанные с Манджушри, – на развитие различных видов различающего осознавания, для того чтобы сделать ум очень острым. Затем я последовательно выполнил длительные ретриты по практикам всех божеств, которые осуществлял.

И всё это были мои собственные предложения, потому что я хотел этим заниматься и видел, что мне нужно это осуществить. И кроме того, во всей этой длинной последовательности различных практик, которые я осуществил, была и ещё одна, которую мне порекомендовал выполнить Серконг Ринпоче, – практика Белой Тары для долгой жизни. Самому бы мне не пришло в голову её выполнять.

Он никогда не предлагал мне выполнять простирания или подношения мандалы, эта подготовка была достаточной. …что это достаточное количество подготовительных, или предварительных, практик. И опять же, всю работу, которую я осуществлял для Ринпоче, – потому что я писал все его личные письма, организовывал его поездки, добывал визы для него самого и для его помощников и переводил всё, что он делал в поездках, – всё это я также воспринимал в качестве своих предварительных, или подготовительных, практик, и всё это также было моим нёндро, моими подготовительными, предварительными практиками. Таким образом, всё является подготовкой к следующему этапу.

Глядя на то, чем я занимаюсь сейчас, – сейчас мы работаем над вебсайтом, я работаю над разделами на восемнадцати языках. Это невероятный проект с точки зрения того, как все это организовать, и с точки зрения работы с языками, того, чтобы не бояться работать с различными языками. Но я был к этому подготовлен: я посетил большую часть мира, я учил в семидесяти странах, был знаком с большей частью уголков этого мира, организовывал очень большие проекты для Его Святейшества, проекты международные. То есть у меня была основа, у меня был опыт, достаточный для того, чтобы я взялся за такое огромное начинание, как этот вебсайт, не испытывая никаких особых трудностей. И даже к переезду в Берлин после двадцати девяти лет жизни в Индии я был готов, потому что когда-то, ещё подростком четыре года я изучал немецкий. Если вы выучите китайский, то никакой другой алфавит вам не будет казаться затруднительным или страшным. Подумаешь – арабская вязь! Взял и выучил, не проблема.

И думаю, моя жизнь – это очень удачный пример подготовки к тому, что следует дальше. Именно поэтому мне так нравится то, что мы обсуждали на вечерних лекциях на этой неделе, – интеграция нашей жизни. Потому что мне, как мне кажется, удалось очень успешно интегрировать всё, что со мной в жизни происходило, я использую всё.

Я, разумеется, не настолько высоко реализован, как мой учитель Серконг Ринпоче. Но он был примерно в том же возрасте, что и я, в конце шестидесятых [лет своей жизни], и я очень ясно помню, как он мне сказал: «Я помню всё, что изучал в этой жизни». Я, безусловно, не помню всего, что я в этой жизни изучал, но мне кажется, что это фантастическая цель, к которой можно было бы устремляться. И Серконг Ринпоче не стал бы мне в этом вопросе лгать или просто претендовать на что-то, чем не обладал.

Один раз он мне продемонстрировал это. Как-то раз я переводил его, и не понял одного слова, и спросил его, каков смысл этого слова. В большинстве случаев он меня критиковал – такой у него был режим обучения меня. Это было очень полезно в том, чтобы я мог справиться с заносчивостью, которая была мне присуща в очень больших количествах. Он накричал на меня и сказал: «Что, значит, ты не помнишь этого слова? Я это слово тебе объяснял семь лет назад. Я это помню, а ты почему не помнишь? Что с тобой не так?» Поначалу у меня было такое восприятие Серконга Ринпоче, что стиль его передачи учений очень похож на бегущую галопом лошадь и что мне нужно в достаточной степени подготовиться, чтобы достаточно быстро за этой лошадью бежать, чтобы успеть на неё запрыгнуть. И затем, вскочив на эту лошадь, ехать на ней достаточно быстро, для того чтобы угнаться за поездом, который из себя представляет Его Святейшество, и перепрыгнуть уже на него, для того чтобы понять скорость и все сокращения глубочайших пунктов всего в нескольких словах – то, что делает Его Святейшество.

Вот такую перед собой я ставил цель. С чувством, с мотивацией, основанной на понимании того, что это слишком хорошо, чтобы всем этим ограничиваться только для себя, что всем этим я должен поделиться с другими. Вот таким было моё искреннее побуждение, и таковым же оно остаётся с ведением библиотеки и моим вебсайтом.

Как выполнять предварительные практики

Итак, сущностный момент, связанный с этими предварительными практиками, – очень важно их воспринимать как подготовку, которая позволяет нам продвигаться дальше. И цель, разумеется, в том, чтобы накопить больше благой силы и в какой-то степени ослабить и устранить неблагую силу, неблагие потенциалы, которые в вас присутствуют.

И есть два стиля выполнения этого, а в них, разумеется, ещё дополнительные подкатегории. Это тибетский способ мышления: внезапно возникает некая структура со всевозможными схемами и возможностями.

Но выделить я хотел бы вот какие две категории: в одной вы выполняете предварительные практики, прежде чем приступаете к основной части своего обучения, а во второй вы выполняете их позже, уже по ходу своей учёбы.

• Есть много традиций и много тибетских лам, которые рекомендуют начать выполнять эту подготовку с самого начала. И смысл этого в том, чтобы прорваться сквозь умственные блоки, которые в вас могут присутствовать, и сделать вас чуть более восприимчивыми, для того чтобы продвигаться к последующим шагам. И хотя при этом, выполняя эти практики, вы можете получить какие-то базовые учения, основной упор делается на том, чтобы сделать сто тысяч простираний, сто тысяч того и сто тысяч этого.
• В традиции гелуг, в гелугпинской традиции применяется не этот стиль, а подготовительные практики выполняются по ходу обучения, а не с самого его начала. Другими словами, вам нужно по-настоящему знать, что вы делаете, и иметь искреннюю мотивацию для выполнения этих практик. То есть вы встраиваете их по ходу дела. И точно такой же подход касается и долгосрочных ретритов: не выполняется один длительный трёхлетний ретрит, в ходе которого вы немножко занимаетесь этой практикой, немножко этой и немножко той – так, как это делается в традициях кагью, ньингма и сакья. Когда это вписывается в ваше расписание, вы выполняете ретрит по одной практике божества, например трёхмесячный или настолько длительный, насколько это необходимо, затем вы выполняете другой ретрит и так далее: вы вписываете их в своё расписание. Если вы проходите подготовку в качестве геше в тибетском монастыре, то вы, вообще-то, не должны выполнять ничего из этого до того, как завершите всю свою учёбу. Хотя, очевидно, некоторые люди выполняют что-то из этого до того, как доучатся. И у обоих методов есть свои преимущества и недостатки.

Предварительные практики с начала обучения

Позвольте говорить на основании собственного опыта. Я находился в Индии, когда начал свою ежедневную практику, начал выполнять подобные практики, и выполняю их ежедневно с 1970 [года]. В то время в Индии было очень немного людей, которые находились бы в Индии и интересовались бы при этом тибетским буддизмом. Всё это происходило до того, как нахлынула волна хиппи. Вокруг меня жили такие люди, как бывшая подружка Боба Дилана, бывший менеджер группы Роллинг Стоунс и так далее – вот подобная продвинутая публика. И у нас совершенно не было представления о том, что там вообще в тибетском буддизме происходит, потому что ничего ещё не было переведено и ничего не объяснялось, потому что почти никто из тибетцев не говорил по-английски. Я до того изучал классический тибетский язык, так что я опередил большинство остальных, у меня было преимущество, но и при этом у меня совершенно не было представления о том, что там происходит. И мы, немногие из тех, кому довелось побывать на этом раннем этапе на каких-то ритуалах и церемониях, совершенно не представляли, что в ходе них происходило.

В декабре 1969 года мне довелось побывать на церемонии чёрной шапки, в первый раз, когда Кармапа провел её публично, открыто. Это была знаменитая церемония, на которой также побывал Оле Нидал. Но не будем вдаваться в это, а там присутствовало всего около десяти выходцев с Запада, и большинство из них были под сильным наркотическим дурманом и говорили: «Вау, вот это отьезд». Это просто чтобы вы немножко ощутили аромат тех времён. Это были первые из числа хиппи, которые потом туда нахлынули, и там такие персоны были, как, например, Трёхпалый Эдди, Кислотный Артур и тому подобные люди – все как будто-то из какого-то комикса.

Я начал выполнять эти практики на тибетском, совершенно не представляя, что я в них произношу. Я думаю, многие люди и сейчас именно так начинают. Но учтите, что я немножко от них отличался: я был лучшим студентом в Гарварде и был высокомерным настолько, что не поверите. И походил я к этому так: думал о том, что я читаю все эти тексты и свою ежедневную практику для того, чтобы преодолеть своё высокомерие, которое говорит: «Я не буду этим заниматься, если не понимаю этого». Когда мне кажется, что я настолько важен, что они обязаны мне всё это объяснить, прежде чем я снизойду до того, чтобы это практиковать. На основании восхищения, которое я испытывал к своим учителям, думая: «Ну, Далай-лама это выполняет, его наставники это выполняют, так что там должно быть в этих практиках что-то сокрыто», – и уверенности в том, что практики обладают действительно каким-то смыслом, я выполнял. Хотя нельзя сказать, что выполнял, потому что я не понимал, что они значили, но хотя бы начитывал эти практики с уверенностью, что затем, позже я смогу разобраться в том, что они на самом деле означают.

Это была совсем другая эпоха, и тогда совсем не было представления о том, что во всём этом сокрыто, что во всём этом объясняется, это была огромная неизвестная, которая нас ожидала впереди. И ощущение, которое возникало, – то, что это огромное приключение, что радостно во всё это погружаться и открывать что-то новое – для себя что-то новое и для Запада, следует сказать.

И таков мой опыт, который объединяет меня с теми, кто и сейчас сразу немедленно бросается совершать простирания. Но есть значительное отличие, которое состоит в том, что к тому времени, когда я начал этим заниматься, я уже изучил азиатские языки, уже много лет изучал историю буддизма и все ключевые буддийские тексты, которые были доступны на Западе в переводе. Этим всем я занимался перед началом много лет. Так что подход к этому всему у меня немножко отличался от подхода тех первопроходцев-хиппи, тех нескольких человек, которые там в то время находились и которые большую часть времени пребывали под кайфом; которые, возможно всё это воспринимали как какую-то магию.

Но как я уже говорил, мне поначалу казалось очень полезным начать работать над моим высокомерием. И Серконг Ринпоче был наилучшим учителем для меня в этом смысле, потому что единственное обращение, которое у него для меня было, было «идиот» или, как сказал д-р Берзин, «дурак», по-русски. Он никогда иначе меня не называл. Это было очень-очень полезно.

Таковы преимущества. Недостатки же того подхода, при котором вы бросаетесь в выполнение всех этих практик, стоит вам прийти с улицы, буквально сразу начинаете всё это выполнять, – заключается в том, что, если вам кажется, что это волшебная пилюля, благодаря которой все ваши проблемы чудесным образом исчезнут, стоит вам это практики осуществить, – вас ожидает горькое разочарование. Я знаю много людей, которые, после того как выполнили 100,000 простираний, начитали 100,000 раз формулу прибежища, начинают задаваться вопросом о том, хотят ли они вообще идти по буддийскому пути. И я себя спрашиваю: «Что же у них происходило в уме, когда они выполняли эти сотни тысяч повторений».

Подразумевается, что у вас уже есть хорошее представление о тех состояниях ума, которые вы будете затем лишь усиливать, выполняя эти предварительные, эти подготовительные практики. То есть, например, у вас должно быть уже хорошее понимание прибежища, надёжного направления, и вы не должны впервые задумываться о нём, когда начинаете эту подготовку, или вообще даже о нём не задумыват