Алекс Берзин. Особые предварительные практики (нёндро) в традиции гелуг. Часть 1
Аудио: Алекс Берзин. Особые предварительные практики (нёндро) в традиции гелуг. Часть 1
Личный опыт, советы по предварительным практикам и пример Цонкапы
Что такое нёндро. — Рассказ о личном опыте. — Два стиля выполнения предварительных практик. — Предварительные практики до начала обучения. — Предварительные практики после начала обучения. — Поведение итогов. — Вопросы и ответы.
Сегодня вечером мы начнём наш семинар по предварительным практикам. Это тибетский термин «нёндро». Хотя этот термин и переводится как «предварительные практики», мой главный наставник Серконг Ринпоче, главный мой наставник помимо Его Святейшества Далай-ламы, всегда подчёркивал, что не таков оттенок смысла, который передаётся этим словом. Хотя буквально этот термин переводится как «идущее перед», то есть что-то, что идет перед тем, что следует далее, основная коннотация этого термина – это «подготовка». Если вы собираетесь отправиться путешествовать по Тибету в караване, вам нужно подготовиться, прежде чем вы в это путешествие отправитесь. Нужно собрать весь ваш багаж, нужно навьючить это на вьючных животных. Невозможно осуществить это путешествие в караване, если вы не подготовитесь. И таков основный смысл этих практик: это подготовка, нечто, что совершенно необходимо для того, чтобы осуществить так называемое духовное путешествие.
Если вы думаете об этих практиках как о чём-то предварительном, у вас может возникнуть мысль о том, чтобы их не выполнять. Потому что вы подумаете: «Ну, я не хочу заниматься чем-то предварительным, я хочу сразу перейти к основному».
Очень многое может быть сказано о том, как мы готовимся к своему духовному путешествию. Но у меня не было намерения предлагать последовательное описание, последовательное изложение этой темы. Вместо этого я получил список вопросов, или основных пунктов, которые необходимо осветить. Поэтому, я думаю, мы просто пройдём по этому списку с тем порядком пунктов, которые в нём приведены, и посмотрим, что у нас из этого получится.
Личный опыт
И первое, что меня попросили сделать, – рассказать о моём собственном опыте выполнения этих подготовительных практик. Так что позвольте рассказать вам историю. Думаю, всё в моей жизни было стадиями подготовки.
Возвращаться к самому моему детству нам, наверно, необязательно. Но в любом случае, когда я учился в университете, я изучал азиатские языки и азиатскую историю и философию. Китайский язык я начал изучать, когда мне было восемнадцать. На следующий год начал изучать японский. Два года спустя – санскрит, а ещё через год – тибетский. Я изучал все эти языки, и последовательное, поэтапное их изучение на самом деле было очень полезным. И когда я изучал тибетский, а это был 1967 год, не было доступно никаких учебников по этому языку, а единственный доступный материал описывал тибетскую грамматику в категориях грамматики латыни. Латынь я, правда, изучал и прежде: её я начал изучать, когда мне было двенадцать лет, когда я был гораздо моложе. Но грамматика латыни никак не связанна с грамматикой тибетского. А учитель, который преподавал мне тибетский, был японцем и объяснял грамматику тибетского с точки зрения грамматики японского. Так что тот факт, что я до этого изучал японский, мне очень пригодился.
Я получил грант Фулбрайта и поехал в Индию, для того чтобы работать над своей докторской диссертацией – мне в то время было двадцать четыре года, это был 1969 год. У меня уже были хорошие базовые познания в истории буддизма, я знал ключевые индийские буддийские тексты и так далее, то есть у меня уже была подготовка для то, чтобы поехать в Индию и учиться в ней.
Но нужно помнить, что в то время никакой информации относительно тибетского буддизма в широкой доступности не было. Единственными книгами, которые тогда были доступны, были книги Эванс-Венца, книги ламы Говинды и книги Александры Дэвид-Нил. И это было настоящее приключение: всё ожидало, когда кто-нибудь придёт и всё это для себя откроет и изучит, и не было никакого настоящего представления о масштабах того, что можно изучать, изучая Тибет. И я был первым, кто получил этот грант Фулбрайта, для того чтобы поехать учиться у тибетцев. Этот сюжет в моей жизни проявлялся неоднократно: во многих вещах мне довелось побывать первопроходцем. Мой японский профессор совершенно не представлял, как по-тибетски говорить; более того, он не представлял, как тибетский произносится, как он звучит. Мы изучали только классический тибетский язык, для того чтобы сравнивать переводы на тибетский, на санскрит и на китайский, – переводы классических индийских текстов. Такую вот подготовку я прошёл. То есть я был подобен антропологу, который приехал на Борнео и пытается разгадать загадки устного языка.
Но у меня была подготовка, которая существенным образом мне облегчила эту задачу. И особенно полезным был для меня китайский язык, потому что моё ухо уже было привычно к тоновой системе, благодаря чему мне удалось расшифровать, разгадать фонетическую систему языка. То есть выстраивалась, накапливалась всё большая подготовка, которая позволяла затем перейти к последующим стадиям.
В Индии все разворачивалось очень быстро: мне удалось найти учителя, удалось получить дом, в котором мне предстояло жить. Всё это в общей сложности произошло примерно за неделю, хотя подготовки, то есть плана относительно того, что должно происходить, у меня не было. Не будем вдаваться в подробности относительно того, как получилось, что я, приехав изучать Гухьясамаджу, в конечном итоге посвятил свою докторскую философию ламриму: об этом я рассказывал на прошлой неделе.
Но очень рано я повстречался с Его Святейшеством Далай-ламой. И меня глубоко поразил тот факт, что передо мной находился человек, который знал, что всё это означает. Потому что до того, в университете, когда мы разбирали все эти различные тексты, всё это выглядело как огромный кроссворд, в котором нужно было догадаться, что куда вписывать. И я встретил наставников Его Святейшества и других великих лам и исполнился глубокой убеждённости в том, что именно здесь хочу провести остаток своих дней, вместо того чтобы становиться профессором в университете – а именно такой план я вынашивал до того. И я, по сути, поднёс, предложил себя Его Святейшеству. Я сказал ему: «Пожалуйста, дайте мне возможность учиться, дайте мне возможность как можно больше различных вещей узнать, и я, насколько хорошо смогу, буду вам служить, служить в будущем». Его Святейшество согласился.
И довольно рано я начал делать для Его Святейшества краткие переводы текстов, которые затем публиковались. Переводил я совместно со своим наставником геше Нгавангом Даргье. И нужно учитывать, что я до того осуществил значительную подготовку. Я знал много азиатских языков. Находясь в Индии, я также освоил и устный тибетский. Я знал многое об истории буддизма и об основных ключевых индийских буддийских текстах. То есть я уже осуществил многолетнее изучение буддизма.
И тогда Его Святейшество предложил, чтобы я выполнил 600,000 повторений мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, для того чтобы улучшить свою мотивацию – то, что побуждало меня на занятие всеми этими вещами; и 600,000 повторений практики и мантры Манджушри ОМ А РА ПА ЦА НА ДхИх, для того чтобы развить, улучшить ясность моего ума.
Нужно также учитывать, что к тому времени я уже получал посвящения. В марте 1970 года я присутствовал на посвящении Калачакры, которое передавал Его Святейшество. Это было первое посвящение Калачакры, которое Его Святейшество даровал за пределами Тибета. Не помню, получал ли я к тому времени уже посвящение Гухьясамаджи от Его Святейшества, но эти посвящения мной были получены, что нужно учитывать, до того, как Его Святейшество предложил мне пройти эту дополнительную подготовку. Я уже начал выполнять ежедневную практику, после того как получил это посвящение, посвящение Калачакры. И я уже принял к тому времени пять обетов мирянина.
Его Святейшество не называл выполнение этих двух практик «нёндро», это была дальнейшая подготовка. Его Святейшество затем построил библиотеку, и я хотел продолжать помогать Его Святейшеству, и он предложил мне вернуться в Гарвард, защитить свою диссертацию и затем возвращаться в Дхарамсалу. Так что я вернулся, помог создать переводческое бюро в «Библиотеке тибетских трудов и архивов» и продолжил свою учёбу. И Его Святейшество дал мне возможность продолжать пребывать в Индии на протяжении двадцати девяти лет без каких либо визовых затруднений, потому что меня в Индию приглашал личный офис Его Святейшества.
В конечном итоге я начал учиться у Серконга Ринпоче. И он готовил меня не только для того, чтобы я сумел переводить для него, но, как я понимаю, готовил меня и для того, чтобы я смог переводить для Его Святейшества Далай-ламы. И я продолжал очень интенсивную учёбу: как я уже говорил, Серконг Ринпоче готовил меня к тому, чтобы я стал переводчиком.
Удивительно, что всё это исходило с его собственной стороны. У него была удивительная способность распознавать кармические связи, кармические узы между людьми. Так что с самого начала он со своей стороны мне сказал: «Оставайся в моей комнате, наблюдай за тем, как я взаимодействую с другими людьми, и затем учил меня каким-то словам по мере того как шли дни». Сейчас неподходящее время для того, чтобы говорить о том, как он готовил меня в качестве переводчика; кроме того, он готовил меня и в качестве учителя. В завершении занятий, которые он проводит с какими-то людьми, он обращался ко мне и просил меня обобщить всё, что прежде было сказано. Таким образом он развивал мою способность учить.
Часть той подготовки, которая проходила в качестве переводчика, заключалась в том, что в любой момент дня или ночи, в любое время, когда я был с ним, он без какого-либо предупреждения мог повернуться ко мне и сказать: «А теперь повтори, что я только что сказал, – или: – Повтори, что Если же говорить об этих предварительных практиках, после многих лет выполнения ежедневной практики тех божеств, на которые я получал посвящения, потому что для каждого из этих божеств я каждый день выполнял длинную садхану, – я ощутил, что мне было бы полезно выполнить практику Ваджрасаттвы, начитать 100,000 мантр Ваджрасаттвы. Это исходило с моей стороны.
И как всегда меня учил Серконг Ринпоче, настоящий способ обращаться к учителю за советом – это не говорить ему: «Лама, лама скажите, как мне поступить», – потому что это детский способ и он поощряет в нас зависимость. Он говорил, что правильный способ спрашивать таков: вы выдвигаете какую-то собственную инициативу и спрашиваете учителя, нет ли у него каких-либо возражений. С точки зрения продвижения к просветлению очень важно, чтобы вы сами себя мотивировали. Вы, разумеется, можете вдохновляться примером учителя, но очень важно при этом от него не зависеть – вдохновлять самих себя. Любое продвижение на духовном пути должно зависеть от ваших собственных усилий, и оно зависит от вашего упорства, от вашей силы воли и от вашей собственной энергии, от ваших собственных усилий.
И как объясняет в «Ламриме ченмо» Цонкапа, говоря о разных людях, которые развивают бодхичтту, самая устойчивая бодхичитта развивается в тех, кто с самого рождения в силу инстинктов, привнесённых из прошлой жизни, испытывает желание продвигаться по этому пути, сам себя мотивирует на то, чтобы продвигаться по пути, подталкиваемый состраданием, устремляясь к просветлению.
Если вам кажется, что в жизни нет ничего иного, что имело бы смысл, что это самое естественное, что вы могли бы делать в этой жизни, – это наилучший способ. В то время как если вас нужно убеждать, что вы должны установить в своей жизни такое направление и продвигаться по духовному пути, вы всегда будете колебаться, у вас не будет устойчивости. Это не означает, что в этом случае это невозможно, просто придётся труднее, – так пишет Цонкапа.
К счастью, я с самого раннего детства, с самых ранних лет сам себя подталкивал, никому не приходилось меня принуждать учиться. Завершив эту практику Ваджрасаттвы, через несколько лет, в ходе которых я продолжал свою учёбу и свою практику медитации, я решил пройти длительные ретриты по практикам различных божеств, которые осуществлял. И эта инициатива исходила от меня, это было моё собственное предложение, а не предложение Ринпоче или кого-то ещё. Я хотел всё это осуществить. Потому что на основании всех этих лет подготовки я видел, что это необходимо, что таков следующий шаг.
И только тогда, когда я спросил у Серконга Ринпоче, нет ли у него каких-либо возражений, он сказал, что перед осуществлением этих ретритов по божествам мне хорошо было бы выполнить практику гуру-йоги Цонкапы, начитать 100,000 раз «Мигцему». Это был единственный раз, когда он сделал мне какое-то предложение относительно того, чем мне следует заниматься. Практика Цонкапы, связанная с повторением «Мигцемы», делает особый, очень сильный упор на практики, связанные с Манджушри, – на развитие различных видов различающего осознавания, для того чтобы сделать ум очень острым. Затем я последовательно выполнил длительные ретриты по практикам всех божеств, которые осуществлял.
И всё это были мои собственные предложения, потому что я хотел этим заниматься и видел, что мне нужно это осуществить. И кроме того, во всей этой длинной последовательности различных практик, которые я осуществил, была и ещё одна, которую мне порекомендовал выполнить Серконг Ринпоче, – практика Белой Тары для долгой жизни. Самому бы мне не пришло в голову её выполнять.
Он никогда не предлагал мне выполнять простирания или подношения мандалы, эта подготовка была достаточной. …что это достаточное количество подготовительных, или предварительных, практик. И опять же, всю работу, которую я осуществлял для Ринпоче, – потому что я писал все его личные письма, организовывал его поездки, добывал визы для него самого и для его помощников и переводил всё, что он делал в поездках, – всё это я также воспринимал в качестве своих предварительных, или подготовительных, практик, и всё это также было моим нёндро, моими подготовительными, предварительными практиками. Таким образом, всё является подготовкой к следующему этапу.
Глядя на то, чем я занимаюсь сейчас, – сейчас мы работаем над вебсайтом, я работаю над разделами на восемнадцати языках. Это невероятный проект с точки зрения того, как все это организовать, и с точки зрения работы с языками, того, чтобы не бояться работать с различными языками. Но я был к этому подготовлен: я посетил большую часть мира, я учил в семидесяти странах, был знаком с большей частью уголков этого мира, организовывал очень большие проекты для Его Святейшества, проекты международные. То есть у меня была основа, у меня был опыт, достаточный для того, чтобы я взялся за такое огромное начинание, как этот вебсайт, не испытывая никаких особых трудностей. И даже к переезду в Берлин после двадцати девяти лет жизни в Индии я был готов, потому что когда-то, ещё подростком четыре года я изучал немецкий. Если вы выучите китайский, то никакой другой алфавит вам не будет казаться затруднительным или страшным. Подумаешь – арабская вязь! Взял и выучил, не проблема.
И думаю, моя жизнь – это очень удачный пример подготовки к тому, что следует дальше. Именно поэтому мне так нравится то, что мы обсуждали на вечерних лекциях на этой неделе, – интеграция нашей жизни. Потому что мне, как мне кажется, удалось очень успешно интегрировать всё, что со мной в жизни происходило, я использую всё.
Я, разумеется, не настолько высоко реализован, как мой учитель Серконг Ринпоче. Но он был примерно в том же возрасте, что и я, в конце шестидесятых [лет своей жизни], и я очень ясно помню, как он мне сказал: «Я помню всё, что изучал в этой жизни». Я, безусловно, не помню всего, что я в этой жизни изучал, но мне кажется, что это фантастическая цель, к которой можно было бы устремляться. И Серконг Ринпоче не стал бы мне в этом вопросе лгать или просто претендовать на что-то, чем не обладал.
Один раз он мне продемонстрировал это. Как-то раз я переводил его, и не понял одного слова, и спросил его, каков смысл этого слова. В большинстве случаев он меня критиковал – такой у него был режим обучения меня. Это было очень полезно в том, чтобы я мог справиться с заносчивостью, которая была мне присуща в очень больших количествах. Он накричал на меня и сказал: «Что, значит, ты не помнишь этого слова? Я это слово тебе объяснял семь лет назад. Я это помню, а ты почему не помнишь? Что с тобой не так?» Поначалу у меня было такое восприятие Серконга Ринпоче, что стиль его передачи учений очень похож на бегущую галопом лошадь и что мне нужно в достаточной степени подготовиться, чтобы достаточно быстро за этой лошадью бежать, чтобы успеть на неё запрыгнуть. И затем, вскочив на эту лошадь, ехать на ней достаточно быстро, для того чтобы угнаться за поездом, который из себя представляет Его Святейшество, и перепрыгнуть уже на него, для того чтобы понять скорость и все сокращения глубочайших пунктов всего в нескольких словах – то, что делает Его Святейшество.
Вот такую перед собой я ставил цель. С чувством, с мотивацией, основанной на понимании того, что это слишком хорошо, чтобы всем этим ограничиваться только для себя, что всем этим я должен поделиться с другими. Вот таким было моё искреннее побуждение, и таковым же оно остаётся с ведением библиотеки и моим вебсайтом.
Как выполнять предварительные практики
Итак, сущностный момент, связанный с этими предварительными практиками, – очень важно их воспринимать как подготовку, которая позволяет нам продвигаться дальше. И цель, разумеется, в том, чтобы накопить больше благой силы и в какой-то степени ослабить и устранить неблагую силу, неблагие потенциалы, которые в вас присутствуют.
И есть два стиля выполнения этого, а в них, разумеется, ещё дополнительные подкатегории. Это тибетский способ мышления: внезапно возникает некая структура со всевозможными схемами и возможностями.
Но выделить я хотел бы вот какие две категории: в одной вы выполняете предварительные практики, прежде чем приступаете к основной части своего обучения, а во второй вы выполняете их позже, уже по ходу своей учёбы.
- Есть много традиций и много тибетских лам, которые рекомендуют начать выполнять эту подготовку с самого начала. И смысл этого в том, чтобы прорваться сквозь умственные блоки, которые в вас могут присутствовать, и сделать вас чуть более восприимчивыми, для того чтобы продвигаться к последующим шагам. И хотя при этом, выполняя эти практики, вы можете получить какие-то базовые учения, основной упор делается на том, чтобы сделать сто тысяч простираний, сто тысяч того и сто тысяч этого.
- В традиции гелуг, в гелугпинской традиции применяется не этот стиль, а подготовительные практики выполняются по ходу обучения, а не с самого его начала. Другими словами, вам нужно по-настоящему знать, что вы делаете, и иметь искреннюю мотивацию для выполнения этих практик. То есть вы встраиваете их по ходу дела. И точно такой же подход касается и долгосрочных ретритов: не выполняется один длительный трёхлетний ретрит, в ходе которого вы немножко занимаетесь этой практикой, немножко этой и немножко той – так, как это делается в традициях кагью, ньингма и сакья. Когда это вписывается в ваше расписание, вы выполняете ретрит по одной практике божества, например трёхмесячный или настолько длительный, насколько это необходимо, затем вы выполняете другой ретрит и так далее: вы вписываете их в своё расписание. Если вы проходите подготовку в качестве геше в тибетском монастыре, то вы, вообще-то, не должны выполнять ничего из этого до того, как завершите всю свою учёбу. Хотя, очевидно, некоторые люди выполняют что-то из этого до того, как доучатся. И у обоих методов есть свои преимущества и недостатки.
Предварительные практики с начала обучения
Позвольте говорить на основании собственного опыта. Я находился в Индии, когда начал свою ежедневную практику, начал выполнять подобные практики, и выполняю их ежедневно с 1970 [года]. В то время в Индии было очень немного людей, которые находились бы в Индии и интересовались бы при этом тибетским буддизмом. Всё это происходило до того, как нахлынула волна хиппи. Вокруг меня жили такие люди, как бывшая подружка Боба Дилана, бывший менеджер группы Роллинг Стоунс и так далее – вот подобная продвинутая публика. И у нас совершенно не было представления о том, что там вообще в тибетском буддизме происходит, потому что ничего ещё не было переведено и ничего не объяснялось, потому что почти никто из тибетцев не говорил по-английски. Я до того изучал классический тибетский язык, так что я опередил большинство остальных, у меня было преимущество, но и при этом у меня совершенно не было представления о том, что там происходит. И мы, немногие из тех, кому довелось побывать на этом раннем этапе на каких-то ритуалах и церемониях, совершенно не представляли, что в ходе них происходило.
В декабре 1969 года мне довелось побывать на церемонии чёрной шапки, в первый раз, когда Кармапа провел её публично, открыто. Это была знаменитая церемония, на которой также побывал Оле Нидал. Но не будем вдаваться в это, а там присутствовало всего около десяти выходцев с Запада, и большинство из них были под сильным наркотическим дурманом и говорили: «Вау, вот это отьезд». Это просто чтобы вы немножко ощутили аромат тех времён. Это были первые из числа хиппи, которые потом туда нахлынули, и там такие персоны были, как, например, Трёхпалый Эдди, Кислотный Артур и тому подобные люди – все как будто-то из какого-то комикса.
Я начал выполнять эти практики на тибетском, совершенно не представляя, что я в них произношу. Я думаю, многие люди и сейчас именно так начинают. Но учтите, что я немножко от них отличался: я был лучшим студентом в Гарварде и был высокомерным настолько, что не поверите. И походил я к этому так: думал о том, что я читаю все эти тексты и свою ежедневную практику для того, чтобы преодолеть своё высокомерие, которое говорит: «Я не буду этим заниматься, если не понимаю этого». Когда мне кажется, что я настолько важен, что они обязаны мне всё это объяснить, прежде чем я снизойду до того, чтобы это практиковать. На основании восхищения, которое я испытывал к своим учителям, думая: «Ну, Далай-лама это выполняет, его наставники это выполняют, так что там должно быть в этих практиках что-то сокрыто», – и уверенности в том, что практики обладают действительно каким-то смыслом, я выполнял. Хотя нельзя сказать, что выполнял, потому что я не понимал, что они значили, но хотя бы начитывал эти практики с уверенностью, что затем, позже я смогу разобраться в том, что они на самом деле означают.
Это была совсем другая эпоха, и тогда совсем не было представления о том, что во всём этом сокрыто, что во всём этом объясняется, это была огромная неизвестная, которая нас ожидала впереди. И ощущение, которое возникало, – то, что это огромное приключение, что радостно во всё это погружаться и открывать что-то новое – для себя что-то новое и для Запада, следует сказать.
И таков мой опыт, который объединяет меня с теми, кто и сейчас сразу немедленно бросается совершать простирания. Но есть значительное отличие, которое состоит в том, что к тому времени, когда я начал этим заниматься, я уже изучил азиатские языки, уже много лет изучал историю буддизма и все ключевые буддийские тексты, которые были доступны на Западе в переводе. Этим всем я занимался перед началом много лет. Так что подход к этому всему у меня немножко отличался от подхода тех первопроходцев-хиппи, тех нескольких человек, которые там в то время находились и которые большую часть времени пребывали под кайфом; которые, возможно всё это воспринимали как какую-то магию.
Но как я уже говорил, мне поначалу казалось очень полезным начать работать над моим высокомерием. И Серконг Ринпоче был наилучшим учителем для меня в этом смысле, потому что единственное обращение, которое у него для меня было, было «идиот» или, как сказал д-р Берзин, «дурак», по-русски. Он никогда иначе меня не называл. Это было очень-очень полезно.
Таковы преимущества. Недостатки же того подхода, при котором вы бросаетесь в выполнение всех этих практик, стоит вам прийти с улицы, буквально сразу начинаете всё это выполнять, – заключается в том, что, если вам кажется, что это волшебная пилюля, благодаря которой все ваши проблемы чудесным образом исчезнут, стоит вам это практики осуществить, – вас ожидает горькое разочарование. Я знаю много людей, которые, после того как выполнили 100,000 простираний, начитали 100,000 раз формулу прибежища, начинают задаваться вопросом о том, хотят ли они вообще идти по буддийскому пути. И я себя спрашиваю: «Что же у них происходило в уме, когда они выполняли эти сотни тысяч повторений».
Подразумевается, что у вас уже есть хорошее представление о тех состояниях ума, которые вы будете затем лишь усиливать, выполняя эти предварительные, эти подготовительные практики. То есть, например, у вас должно быть уже хорошее понимание прибежища, надёжного направления, и вы не должны впервые задумываться о нём, когда начинаете эту подготовку, или вообще даже о нём не задумываться, как бывает.
Предварительные практики после начала обучения
Модель, пример, которому следует традиция гелуг, – это сам Цонкапа, так что я хотел бы вам рассказать немного о его примере, если вы не слишком хорошо с ним знакомы, о его собственном опыте выполнения этих предварительных практик. У Цонкапы, очевидным образом, было большое количество сильных инстинктов, привнесённых из прошлых жизней. Когда ему было за двадцать, он изучил весь Кангьюр и Тенгьюр, то есть все учения Будды и комментарии на учения Будды, которые он изучил, используя свою фотографическую память. Когда ему было за двадцать, он уже начал учить. Первое учение, которое он даровал, он даровал об абхидхарме – по «особым сферам познания», по классификации явлений. Когда ему было тридцать два, он написал «Золотые чётки превосходного разъяснения». Это его огромный комментарий на «Абхисамаяламкару», то есть на «Филигрань реализаций», и в этом комментарии он приводит всевозможные цитаты из Кангьюра и Тенгьюра. И он уже к тому времени давал тантрические посвящения, в частности посвящение Сарасвати, которое является женским образом, дополняющим Манджушри, и способствующим обретению красноречия, то есть для того, чтобы даровать учения, для того, чтобы писать, для того, чтобы сочинять – сочинять стихи, например. И продолжал своё изучение тантры, в особенности Калачакры.
И первый свой большой ретрит он выполнил прежде, чем приступать ко всем этим простираниям; это был ретрит по Чакрасамваре. В ходе этого ретрита он также практиковал и освоил шесть йог Наропы и шесть йог Нигумы. В возрасте тридцати четырёх лет он осуществил интенсивное изучение четырёх классов тантры, и в особенности завершённых стадий Гухьясамаджи и Калачакры. И затем приступил к глубинному изучению мадхьямаки под руководством великого ламы традиции карма-кагью, ламы Умапы.
Этот лама каждый день получал видения Манджушри. Я совершенно не представляю, как это происходило, но Цонкапа задавал вопросы Манджушри через ламу Умапу. Затем оба они, Цонкапа и лама Умапа, которые друг для друга являлись и учителем, и учеником, вместе прошли ретрит по практике Манджушри. И тогда Цонкапа сам начал напрямую получать наставления от Манджушри. И в этот момент Цонкапа решил, что у него всё ещё нет полного понимания мадхьямаки и Гухьясамаджи. И Манджушри дал ему совет относительно того, как поступить. Манджушри посоветовал ему выполнить длительный ретрит по этим подготовительным практикам, то есть вот в этот момент Цонкапа их стал выполнять. Манджушри сказал: «Если ты выполнишь этот длительный ретрит, то поймёшь все те заметки, которые сделал на основе моих наставлений».
И тогда, в этот период Цонкапа выполнил четырёхлетний ретрит в сопровождении восьми своих учеников. Они выполнили тридцать пять раз по 100,000 простираний – по 100,000 простираний перед каждым из так называемых тридцати пяти Будд Исповеди и восемнадцать раз по 100,000 подношений мандалы. И выполнял подношения мандалы Цонкапа, используя в качестве основы камень, который он протирал собственным запястьем. И Серконг Ринпоче говорил, что на этом камне всё ещё видны отпечатки крови Цонкапы. Это место расположено неподалёку от того, где родился сам Серконг Ринпоче; это место паломничества. Каждый день они выполняли самопосвящение Ямантаки, а это совсем не краткий ритуал. Он обновляет обеты. И изучали «Аватамсака-сутру». Это огромная сутра, которая описывает, категоризирует все различные деяния бодхисаттв. Это одна из немногих сутр, которые были переведены на тибетский с китайского, потому что санскритский оригинал бы утерян. Цонкапа говорил, что именно благодаря этой сутре сохранились полные учения по деяниям бодхисаттвы: по этой причине они были поняты. Без неё этих учений бы не было.
Думаю, именно это стало прецедентом, на основании которого Его Святейшество порекомендовал мне выполнить по 600,000 повторений мантр Манджушри и Авалокитешвары: это невероятная практика, посвящённая Манджушри и «Аватамсака-сутре», практике сострадания, – это выступило в качестве модели. В конце этого ретрита Цонкапа получил видение Майтреи. И когда они вышли из этого ретрита, Цонкапа восстановил статую Майтреи, большую статую Майтреи в главном храме в Лхасе, и именно это деяние считается его первым великим деянием.
Почему это считается великим деянием? Потому что Майтрея – это будда грядущего, грядущий будда, и Цонкапа создал всю эту благую силу с помощью всей той благой силы, которую накопил в ретрите, для того, чтобы ускорить приход Майтреи в будущем, и для того, чтобы помочь людям установить связь с буддой грядущего. А после этого он с этими восемью учениками ушёл в ретрит ещё на пять месяцев, для того чтобы продолжить процесс. После этого он выполнил ретрит по завершённой стадии Калачакры, а потом ещё один ретрит, годичный ретрит по мадхьямаке. И именно в этом ретрите он наконец обрёл неконцептуальное постижение пустотности и произвёл совершенную революцию в том, как подаются учения, как объясняется тема пустотности.
И это очень хорошая иллюстрация, хороший источник вдохновения и прекрасная иллюстрация. Цонкапа не был дурачком, он был очень умным. Он был предельно образованным, невероятно умным и уже выполнил все эти ретриты, до того. Он не был удовлетворён своим пониманием, безусловно, не был также удовлетворён пониманием всех остальных. Большую часть жизни он разъезжал по Тибету и проверял понимание других людей, вёл с ними дебаты. И Манджушри – сама мудрость, если об этом подумать, – Манджушри как отдельное существо и Манджушри как нечто внешнее – потому что, кто знает, что это на самом деле подразумевает, – но, по большому счёту, сам интеллект посоветовал ему выполнить все эти практики и накопить благую силу для того, чтобы прорваться к неконцептуальному постижению пустотности. И вот тогда-то он и выполнил все эти практики.
Подведение итогов
И мы видим, что эти подготовительные практики могут выполняться на разных этапах нашего продвижения и выполняются они не единожды.
- Мы можем выполнять эти практики в самом начале и до того, как придём к чему-то ещё. И для некоторых людей это может оказаться полезным, а другие люди с таким же успехом могли бы выполнять 100,000 отжиманий: особой пользы им это не приносит. Это очень хорошо помогает в преодолении высокомерия и в том, чтобы раскрыться: вы в каком-то смысле сдаётесь.
- Но будет гораздо мощнее, если у вас уже будет какая-то прочная основа и вы выполните все эти подготовительные практики для того, чтобы эту основу сделать ещё прочнее, ещё устойчивее.
- И если мы по-настоящему продвинуты на пути, как Цонкапа, и чувствуем, что в нас всё ещё остаётся какой-то умственный блок, который не позволяет нам перейти к следующему этапу, для того чтобы создать необходимую благую силу, мы выполняем эти практики вновь.
Когда я жил в Индии – я двадцать девять лет прожил в Индии, это был мой основной дом, – я заметил, что иногда, когда я работал над чем-то или писал что-то, во мне проявлялся некий блок, то есть процесс никуда не двигался, и в таком случае я выполнял то, что назвал для себя «ретритом по бодхичитте», то есть отправлялся куда-то учить. То есть отправлялся куда-то с циклом учений, для того чтобы учить, делиться, стараться помочь другим. И обычно после этого, когда я возвращался, мой ум был достаточно свеж и мне удавалось преодолеть то препятствие, которое возникало прежде. Вот таким образом я и воспринимал свои лекционные туры. И сейчас, когда я пишу или перевожу и мне не удаётся подобрать какое-то идеальное выражение, которое в точности передало бы задуманный смысл, тогда я останавливаюсь на какое-то время и немного начитываю мантру Манджушри, немного начитываю мантру Сарасвати. И тогда, обычно, после этого моему уму удаётся найти верное решение.
Я не думаю, что здесь речь идёт о том, чтобы повторить какие-то волшебные слова, благодаря чему решение снизойдёт с небес, – безусловно, я это воспринимаю не так. Воспринимаю это так: во-первых, с этими практиками сопряжены очень мощные визуализации, смысл которых в том, чтобы придать уму невероятную остроту, и действительно этот метод работает. Все эти практики – это не просто упражнения на визуализацию: визуализации силу придаёт то, что вы делаете со своим умом, со своим пониманием.
Заключение
Словом, это небольшое введение в нашу тему и краткий рассказ о моём опыте выполнения, осуществления этой подготовки; это всегда подготовка к следующему этапу. Весь духовный путь нужно воспринимать как великое приключение. Разумеется, приключение это будет непростое. Если вы соберёте караван и с ним двинетесь из одной части Тибета в другую, вас ждут трудности, но это приключение. Те из вас, кто ездил в Индию, знают, что это непростое приключение, там трудно. Бодхгая, например, – место не простое.
Но если вы воспринимаете всё это как приключение, как нечто радостное, то сможете применять радостное упорство. Упорство – это не просто тяжёлая работа: это радость, которую вы от неё получаете, даже от самых трудных её частей.
Интересно, как вам удаётся это осуществить. Я, например, хожу в фитнес-клуб, где выполняю очень утомительные упражнения с тренером. Это действительно очень тяжело: я выполняю очень утомительные упражнения, упражнения очень изнурительные, но я всё равно получаю от этого очень большую радость, я всем этим наслаждаюсь – наслаждаюсь не как мазохист, но потому, что знаю, что это для меня полезно.
То же и с тренировкой наших умов, наших эмоций и нас самих – то, что мы осуществляем в Дхарме.
Вопросы и ответы
У нас осталось несколько минут, возможно, для каких-то вопросов. У вас всегда есть вопросы.
Участник: Простой вопрос: почему вы переехали в Берлин после двадцати девяти лет житья в Индии? И второе – семинар, который будет завтра и послезавтра, какой примерно план, чем мы там будем заниматься?
Алекс: Хорошо, для начала нужно сказать, что карма – это своего рода понуждение, или побуждение, – что-то, что вас подталкивает. И в разные фазы своей жизни вы будете замечать, что энергия, которая подпитывала ваши отношения, или удерживала вас на какой-то работе, или удерживала вас в каком-то месте исчерпывается, она истрачена. И нужно мужество, для того чтобы суметь измениться.
Такое в моей жизни происходило дважды. Я был в Гарварде, я обожал Гарвард, был одним из лучших студентов там и продвигался по этому пути, стремился к достижению своей мечты – стать гарвардским профессором. Но эта энергия исчерпалась, потому что я увидел, что если останусь там, то больше не вырасту. Там было только одно измерение – только интеллектуальное измерение. Но навыков социальных, умения общаться с другими и тому подобного всем этим профессорам очень сильно не доставало. И хотя я с очень большими удобствами мог бы оставаться в этой Гарвардской атмосфере и один из моих профессоров даже подобрал для меня позицию преподавателя, в другом, правда, колледже, потому что вы всегда сначала преподаёте где-то в другом месте, а потом уже возвращаетесь в Гарвард, – я на это предложение ответил: «Нет, спасибо». Я почувствовал, что извлёк всё, что мог, и научился всему, чему мог, в этой академической атмосфере, в Гарварде, который является лучшим её примером, и решил, что пришла пора для меня переехать и учиться где-то ещё – переехать в Индию и учиться у Его Святейшества, у тибетцев, у наставников Его Святейшества.
Двадцать девять лет спустя то же самое произошло и в Индии. Половину своего времени я проводил в Индии, а половину времени разъезжал по миру, давая учения или выполняя какие-то проекты по поручению Его Святейшества. Я ощутил, что больше не продвигаюсь, И я почувствовал, что, для того чтобы развиваться, мне необходим опыт работы с постоянными, долговременными учениками. То есть не как в Москве – сейчас-то я приезжаю один раз в год, два раза в год, а тогда я приезжал раз в полтора года, раз в два года, приезжал на несколько дней, а потом – «до свидания, всего хорошего», – и виделся с ними очень редко. А мне нужен был опыт долговременной, постоянной работы с учениками, работы с ними, например, каждую неделю. И заниматься в Индии этим я не мог: там и так полно великих учителей, так что ещё один им не нужен. Не в том смысле, что я великий учитель, а в смысле, что место там было неподходящее. И я хотел также делиться теми познаниями, которые я получил. У меня были трудные отношения с моим издателем, и я вынашивал идею в конечном итоге создать вебсайт, а пытаться это сделать в Индии было бы слишком неэффективно.
Так что я посвятил год тому, что попробовать жить в разных местах, которые мне предлагали, и наилучшим из этих мест оказался Берлин. Кроме того, с точки зрения моего личного развития и тех вызовов, которые передо мной вставали, в Дхарамсале я жил в очень тихом, спокойном месте, в то время как в Берлине я живу на очень шумном углу, на пересечении двух очень шумных улиц, и это также довольно интересный опыт. Кроме того, я старел, а в Индии у меня была жизнь очень примитивная,
в очень примитивных условиях: у меня не было туалета, в доме моём не было воды. Жил я в обычной индийской хижине – камни, глина, крыша из жестянки и окна без стёкол, – и с меня было довольно. Я это осуществил, я был очень рад, что я всё это осуществил, но мне была нужна какая-то более продуктивная атмосфера, для того чтобы я мог делиться тем, чему научился. И немецкий я уже знал, так что всё оказалось просто.
Чем же мы будем заниматься в оставшуюся часть этих выходных? Мы пойдём по списку этих вопросов. Не уверен, смогу ли я осветить все из них. Один из моментов, который подразумевается, – это разбор так называемых шести подготовительных практик, так называемых джорчо. И затем различные вопросы, которые здесь представлены и которые посвящены тому, почему мы выполняем эти практики, как мы их выполняем, как быть с разными традициями их выполнения и так далее.
И также посмотрим, что людям в целом будет интересно. У меня нет жёстких, фиксированных программ: «Мы вот в эту сессию этим занимаемся, в эту сессию этим», – учу я не в таком стиле.
Чего я не собирался делать – так это описывать конкретные визуализации, которые выполняются в конкретных практиках. Думаю, для этого я вам не нужен. На чём я люблю в своих учениях делать упор – так это практический, прагматический, приземлённый подход ко всему этому. Как реалистично подходить к выполнению подобных практик?
Ещё что-нибудь?
Участник: Вопрос о том, с точки зрения биологии мы можем устанавливать нейронные связи в мозгу двумя способами: либо выполнять само действие, либо представлять, что мы выполняем само действие, и тогда нейронная связь в мозгу точно так же возникает. Вопрос в том, почему мы не можем с самого начала выполнять эти практики, так чтобы понимание пришло по ходу выполнения самого действия? По идее, оно ведь так и должно прийти?
Алекс: Думаю, выполнение этих практик с самого начала, без понимания, создаёт какую-то привычку. И какие-то люди на основании той учёбы, которой они занимались в прошлых жизнях, – потому что иначе это объяснить нельзя – могут по ходу выполнения практик проявить какое-то понимание. Но у этого понимания должна быть какая-то причина: беcпричинно оно возникнуть не может. И в этом случае простирания выступают только в качестве условия, которое позволяет проявить то, что уже существует.
Вы, конечно, можете сказать, что у всех есть семя, потому что у всех есть природа будды, но это семя может быть очень глубоко сокрыто. И если в ходе практики, при этом не проходя никакого обучения в этой жизни, вы обретаете какое-то прозрение – прозрение, которое достоверно, а не является какими-то попросту безумными домыслами, то из этого следует заключить, что вы работали над этими качествами природы будды в прошлых жизнях и в силу этого они уже были готовы, уже были приведены к созреванию.
И разумеется, есть примеры таких людей. Серконг Ринпоче был [одним из учителей] Его Святейшества, и поэтому посещал все те же занятия, которые посещал Его Святейшество. И Серконг Ринпоче говорил, что Его Святейшеству всё приходилось объяснять только один раз, никогда не нужно было повторять что-то дважды: он немедленно всё понимал. То есть Его Святейшеству просто напоминали.
В других случаях, выполнив эти практики, вы может развить определённую привычку, но эта привычка только к свершению самого физического действия, а не тому состоянию ума, которое мы посредством этих практик стремимся лишь усилить.
Таким образом, я думаю, что важно получать не только технические наставления относительно деталей визуализации или того, скажем, как на самом деле подносить мандалу, а относительно того, что должно происходить в вашем уме, какое состояние должно присутствовать в вашем уме, для того чтобы практики эти были успешными. Если вы не знаете, что такое Будда, Дхарма и Сангха, какой смысл будет в прибежище, например?
Участник: Если сократить вопрос, почему мы не можем всю оставшуюся часть жизни выполнять нёндро в качестве своей основной практики? Потому что, как отмечает Патрул Ринпоче, визуализация поля прибежища достаточна: нам необязательно переходить к каким-то другим, продвинутым тантрическим практикам.
Алекс: Я думаю, что не для всех обязательно переходить к тантрическим практикам. Большинство людей в любом случае преждевременно приступают к этим практикам и в силу этого путаются, впадают в замешательство. Однако достаточно ли одного только выполнения предварительных практик, только его, самого по себе? Я бы сказал, нет.
Его Святейшество Далай-лама везде снова и снова неустанно подчёркивает необходимость учиться. Мы должны учиться, для того чтобы знать, что такое буддийское учение. И если мы не знаем, что такое буддийское учение, но говорим, что принимаем в нём прибежище, у этого нет основы. Куда бы Его Святейшество ни приехал, он везде людям говорит: «Не оставляйте свою буддийскую практику на уровне молитв и ритуалов». Если вы дополняете свою учёбу молитвами и ритуалами – это, разумеется, нечто иное».
Нам, разумеется, нужно равновесие между двумя этими аспектами. Любой из них без другого не будет столь эффективным. И для того чтобы суметь разглядеть весь путь в дереве прибежища, вам нужно изучить весь этот путь. И тогда поле прибежища или гуру будут вмещать всё остальное. Это прекрасно.
Но, думаю, очень важно, несмотря на все эти посвящения, которые ламы передают, когда путешествуют по миру, не думать, что мы обязаны вступать на путь тантры, что это единственный путь. Это заблуждение. Тантра невероятно эффективна, это нечто фантастическое, однако, приступая к ней прежде, чем мы будем к этому готовы, мы лишь создаём большинство проблем.
Ещё один вопрос, и затем мы разойдёмся. Кто-то ещё поднимал руку?
Участник: Скажите, пожалуйста, на каком языке вы преподаёте в Берлине?
Алекс: Я учу по-английски. У меня нет немецкого переводчика. Раньше меня переводили, когда я давал учения по главе «Бодхичарья-аватары» Шантидевы, которая посвящена пустотности. Но с тех пор я все занятия провожу просто на английском, и достаточное количество людей понимает меня, для того чтобы не было необходимости в переводе.
Я каждую неделю провожу занятия, по сути дела, в своей собственной квартире. Группа очень небольшая, обычно приходит десять-двенадцать человек. Большинство из них долгие годы являются моими учениками. И у нас очень интерактивный и очень неформальный формат занятий. Все мы также являемся друзьями и знаем друг друга где-то за пределами этих занятий. Большинство из нас после занятий идёт в ближайший тибетский ресторан. Так что время это совершенно замечательное.
И на занятиях этих мы занимаемся вот чем: мы проходим по всем этапам ламрима, поэтапного пути к пробуждению, и разбираем мы ламрим уже около двух с половиной – трёх лет, кажется. И делаем мы это очень медленно, с очень глубоким анализом, задаёмся вопросами относительно каждого пункта в ламриме, проверяем самих себя: почему мы стали бы в это верить, почему мы стали бы этим заниматься?
Просто в качестве примера, с точки зрения этики: почему бы мы не стали грабить и обманывать, с личной точки зрения? Почему? И люди начинают отвечать, и никто не говорит о тех причинах, которые заложены в самом ламриме. Никто не говорит: «Потому что я боюсь обретения дурного перерождения», – обманывать никого не нужно, никто так не думает. Ответ, который даёт большинство людей: «Просто это не кажется правильным». И затем мы изучаем, почему это не кажется правильным, какая причина сокрыта за этим ощущением того, что поступать так было бы неверно?
То есть это не обычный способ преподавания ламрима. Мы проходим через каждый пункт и относительно каждого пункта задаёмся вопросами, вопросами применительно к самим себе. Всё это опубликовано на сайте, каждое занятие публикуется на сайте в качестве файла, в качестве подкаста. Всё это подвергается расшифровке. В общей сложности у нас было, грубо говоря, занятий 130, и примерно 60 – 70% всего этого материала уже расшифровано. Всё это подвергнется корректуре и затем будет опубликовано на сайте. А когда и английский этих учений будет отшлифован, тогда их можно будет перевести и на другие языки. Так мы поступаем со всеми длительными курсами, которые я преподавал.
Например, текст Шантидевы «Бодхичарья-аватара», «Вступление в деяния бодтисаттвы»: кажется, на то, чтобы весь этот текст разобрать, у меня ушло 278 занятий, и, за исключением одиннадцати из них, записи всех их сохранились. Многие из них уже были расшифрованы, многие файлы подверглись редактированию – в конечном итоге всё это окажется на сайте. Люди слушают эти записи по всему миру, и я получаю от них письма со словами о том, что им кажется, что они всех нас знают, что они как будто бы присутствуют с нами. Потому что некоторые из тех, кто присутствует на занятиях вживую, – люди весь примечательные, в записях вы слышите их голос, узнаёте, что они все происходят из разных стран и так далее. И у людей, которые слушают запись, возникает ощущение того, что они знакомы с присутствующими на занятиях вживую, это весьма интересно. Очень хорошо давать учения в таких больших группах, как наша, но это не то же самое, что заниматься в группе небольшой, где друг друга знают, все знают, кто чем занимается, у кого какое происхождение и так далее.
Однако чего я не делаю, так это не пускаюсь в путешествие великого белого гуру – не играю в великого белого гуру, то есть не сажусь на большой трон, не одеваюсь в странные одеяния и не называю себя ламой. Люди уважают меня, но мы все друзья, всё это очень неформально. И я не даю людям наставления типа: «Тебе нужно выполнить простирания. А ты сделай такую практику, а потом вот эту практику». Ничего подобного я не делаю. Это всё должно исходить со стороны самих людей.
Так вот я учу, но это не главное, чем я занимаюсь. Вы не поверите, какое количество трудов требует вебсайт, так что большую часть времени я посвящаю именно ему. Ну, и ещё хожу в фитнес-клуб, для того чтобы поддерживать хоть какой-то баланс. Очень важно сохранять равновесие.
Давайте завершим посвящением. Мы думаем: пусть всё понимание, пусть любая позитивная сила, которая была зарождена посредством этого, углубляется, становится всё глубже и глубже и действует в качестве причины для просветления всех существ.
Спасибо.
