Алекс Берзин.Практика Гухьясамаджи в тантрической системе традиции гелуг. Лекция
Сегодня вечером меня попросили рассказать о системе Гухьясамаджи, относящейся к высшему классу тантры – ануттарайога-тантре.
Аудио: Алекс Берзин. Практика Гухьясамаджи в тантрической системе традиции гелуг. Лекция
Мой опыт Гухьясамаджи. – История Гухьясамаджи. – Гухьясамаджа как отцовская тантра. – Значение названия Гухьясамаджи. – Линии передачи. – Восьмиступенчатый процесс растворения: Практика на завершённой стадии; Практика на стадии зарождения; Три видимости. – Шесть альтернатив и четыре режима. – Заключение. – Вопросы и ответы: Разница с индуистскими системами; Ваджрное дыхание; Сокращённая садхана.
Мой опыт Гухьясамаджи
Позвольте начать с рассказа о том, как я сам приступил к изучению этой системы. Я начал изучение системы Гухьясамаджи в 1968 году, когда я учился в аспирантуре в Гарвардском университете. Когда я учился в аспирантуре, у нас были занятия, в рамках которых мы читали первую главу коренной «Гухьясамаджа-тантры», сравнивая санскритский, тибетский и китайский варианты. Эти же занятия вместе со мной посещал и мой друг Боб Турман. Мы в Гарварде были однокашниками. Меня эта система очень привлекала, мне она очень нравилась. Хотя, разумеется, у нас не было никакого представления о том, что всё это означает, что это подразумевает. Мы в первую очередь обращались к тому, как что переведено с одного языка на другой. Но мой профессор, Нагатоми, японский профессор, предложил мне изучить Гухьясамаджу в качестве темы моей докторской диссертации, написать диссертацию по этой теме.
Я получил грант Фулбрайта, именно на то, чтобы отправиться в Индию и изучать Гухьясамаджу с тибетцами. Но я до того изучал только письменный тибетский, я не был знаком с устной формой языка, и в то время не было учебников. Мне, когда я приехал в Индию, пришлось, подобно антропологу, изучать фонетическую систему и устный язык. Я встретился в Ценшабом Серконгом Ринпоче в январе 1970 года – в конечном итоге он стал моим главным учителем, вместе с Его Святейшеством Далай-ламой. Я спросил у него совета, с кем можно эту систему изучать. Хотя я, очевидно, в то время не обладал никакой квалификацией для того, чтобы этим изучением заниматься. Он предложил мне изучать эту систему с одним из бывших настоятелей Нижнего тантрического колледжа, поскольку этот бывший настоятель жил в Далхаузи[Дальхузи] – там же, где я жил в начале своего пребывания в Индии. Однако в то время этот бывший настоятель проходил трёхлетний ретрит. Ценшаб Серконг Ринпоче мне сказал, что он выйдет из этого ретрита в мае и тогда я смогу его повидать. Меня это совершенно устраивало, потому что мне как раз нужно было довести свой разговорный тибетский до того уровня, на котором я смог бы с этим учителем общаться.
За это время я как раз получил посвящение от Линга Ринпоче, старшего наставника Его Святейшества. Возможно, я получил посвящение немного раньше того, как я обратился к этому настоятелю, возможно, чуть позже, но примерно в одно время произошли эти два события. В любом случае, я обратился к этому настоятелю, когда он вышел из своего ретрита. Он мне сказал: «Замечательно, что ты хочешь это изучать. Через неделю я иду в очередной трёхлетний ретрит, и он как раз будет посвящён Гухьясамадже. Не хочешь ли ты пройти этот ретрит вместе со мной?” Я понял, что это, очевидным образом, намного превосходит мой уровень подготовки. Я сказал: «Нет, мне нужно получше подготовиться». И очевидно, Серконг Ринпоче именно этого и ожидал, и именно поэтому отправил меня к этому настоятелю.
Тогда я отправился повидаться с Триджангом Ринпоче, покойным младшим наставником Его Святейшества, и он мне предложил заняться изучением ламрима. Происходило это до того, как хоть какие-то тексты по ламриму были переведены на западные языки, ещё до того, как была переведено «Драгоценное украшение». Я решил, что изменю тему своей диссертации с Гухьясамаджи на устную традицию ламрима, а изучение этой системы отложу на потом.
Я как раз теперь вспоминаю: уже после этого я впервые получил посвящение Гухьясамаджи. Это был замечательный случай. Произошло это на самом деле в 1971 году. Это был последний раз, когда Его Святейшество выступал в качестве основного ученика, основного получателя посвящений, последний раз, когда он получил три посвящения трёх великих божеств от своих наставников. Триджанг Ринпоче передал посвящение Чакрасамвары, а Линг Ринпоче передал посвящения Гухьясамаджи и Ямантаки. Так что это была замечательная возможность это посвящение получить. После этого я ещё несколько раз получал посвящение от Его Святейшества и получал несколько учений от Его Святейшества по стадии зарождения Гухьясамаджи (не уверен, на какой текст тогда опирался Его Святейшество); учение Его Святейшества по тексту Цонкапы, посвящённому пяти стадиям завершённой стадии Гухьясамаджи [«Светильник, освещающий пять стадий» (Rim-lnga gsal-sgron)]; и довольно обширно изучал эту систему под руководством Ценшаба Серконга Ринпоче, которого называли ассистирующим наставником Его Святейшества.
Под его руководством я изучил четыре различных текста по стадии зарождения, текст Цонкапы по завершённой стадии и комментарий Гью Шераба Сенге [«Обширное толкование “Проясняющего светоча”» (sGron-gsal rgya-cher bshad-pa)] на первую главу «Коренной тантры Гухьясамаджи» (gSang-ba ’dus-pa rtsa-rgyud). Так что я взаимодействую с этой системой уже довольно долгое время. Это очень, очень обширная система, которой посвящено великое множество различных текстов. Цонкапа считал эту тантру главной для той системы, которая от него происходит, той системы, которую он основал. Именно ей он посвятил большинство своих текстов: пять томов из его собрания сочинений посвящены его комментариям на систему Гухьясамаджи.
История Гухьясамаджи
Откуда же происходит эта тантра? Некоторые западные учёные, полагают, что эта тантра впервые появилась в начале VIII века, Потому что первая отсылка к этой тантре возникает в тексте, который в VIII веке написал согдианский монах. Звали его Амогхаваджра, он на китайском перечисляет – он был переводчиком на китайский – 18 текстов, которые были переведены на китайский. [Один из них – Гухьясамаджа]. Согдианцы были главными купцами, которые двигались по Великому шёлковому пути, и осуществили значительное число переводов на китайский язык. Собственно, этот его текст датируется серединой VIII века.
Таким образом, возникают разные версии. Есть версия, выдвигаемая западными учёными, и есть традиционная версия истории этой тантры. Традиционная версия утверждает, что Будда проявился как Ваджрадхара и преподал систему Гухьясамаджи царю Индрабхути, царю Уддияны, которая по-тибетски называется Ургьен (U-rgyan), то есть того же самого места, где позже проявился Гуру Ринпоче.
Как же нам, как выходцам с Запада, к этому относиться? Потому что затем от Индрабхути прослеживается множество различных линий, и причём не только от Индрабхути. Если посмотреть на линии передачи, есть линия передачи коренной тантры (она восходит к Индрабхути), есть также линия передачи посвящения, линия передачи стадии зарождения и садханы. В молитве, обращённой к линии передачи, которая приводится в садхане Гухьясамаджи, вы обращаетесь к Ваджрадхаре, который передал эту тантру проявлению Манджушри, который передал её Нагарджуне, и это совсем разные исторические периоды. И есть также разные линии передачи завершённой стадии. Как же это понимать?
Во-первых, нам нужно отойти от того понимания истории, которое проистекает из наших западных библейских традиций. Тут не подразумевается, что Будда, подобно всемогущему Богу, передал своё слово Иисусу, или Моисею, или Мухаммеду, и теперь это слово передаётся от Будды (как Ваджрадхары) массам. Речь совсем не об этом. Нам, в силу той традиции, из которой мы происходим, очень легко всё это уподобить некоему откровению, о котором речь идёт в библейских традициях. К чему ведёт подобное наложение? К чрезвычайно сектарным представлениям о том, что это истина, это самое лучшее, это высшая истина.
Но для индийских традиций всё обстоит не так, идёт ли речь об индуизме или буддизме. У них совершенно другое представление об истории. Наше представление об истории обычно очень линейное и основывается на том, что мы называем объективными фактами или объективными летописями. В то время как индийское представление об истории очень сильно переплетено с мифом – с тем, что мы на Западе назвали бы мифом. С индийской точки зрения Кришна со своими девами-пастушками так же реален, как, скажем, царь Ашока. И когда мы смотрим на историю, история призвана нас чему-то научить, что-то проиллюстрировать, а не просто приводить некие факты. С точки зрения буддийской тантры – и не только тантры, но и, скажем, махаянских сутр – есть очень много историй о том, как кто-то получил откровения, учения от Ваджрадхары или его проявлений или, скажем, Будда преподал учение кому-то, кто затем передал его нагам, и эти учения передавались дальше. Или кто-то, например, поднимался в землю Тушита и получал учения от Майтреи. В буддизме множество подобных историй.
Ваджрадхара – это тантрическое проявление природы ясного света, которая присуща нам всем, каждому из нас[индивидуально]. В индийском контексте нам всем присуща способность постичь истину, обрести путь, который ведёт к[освобождению и просветлению]. Все мы на это способны, потому что всем нам присущ ум ясного света. Любой, кто получает такое откровение или понимание, получает его от Будды Ваджрадхары, потому что Будда Ваджрадхара – это не объективное историческое лицо в нашем привычном западном понимании. Человек, который впервые получает это откровение или понимание и затем передаёт его дальше, не является окончательным высшим пророком. Разумеется, это объект уважения и почтения, но совсем не в том смысле, в каком для нас это Иисус или Мухаммед, например.
Думаю, это очень важно понимать, когда мы рассматриваем такие тантрические системы, как Гухьясамаджа, и смотрим на невероятные лабиринты линий передач, которые от них проистекают; или когда вы считаете лиц, перечисляемых в этой линии передачи и картинка не складывается, потому что указываются два человека, а между ними огромный исторический разрыв. Его Святейшество очень хорошо это объясняет, описывает. Когда люди подвергают сомнению тот факт, что тантрические учения и учения махаяны передавались тайно и изустно до тех пор, пока не были в конечном итоге записаны, если причина, по которой вы в этом сомневаетесь, заключается в том, что «мне так не кажется», это не достоверный довод, это ничего не опровергает.Итак, хватит с нас этой темы.
Гухьясамаджа как отцовская тантра
Так или иначе, система Гухьясамаджи считается одной из древнейших или даже древнейшей тантрической системой, которая в письменной форме появилась в Индии. С точки зрения классификации тантр, которая была разработана школами новых переводов (gSar-ma), эта тантра относится к ануттарайоге. Это означает, что она работает с системами тонкого тела – каналами, чакрами, ветрами и тому подобными аспектами, для того чтобы открыть доступ к тончайшему уровню умственной активности, так называемому уму ясного света, и использовать ум ясного света в качестве прямой причины для обретения четырёх тел будды.
Ануттарайога-тантра разделяется на несколько классов. Можно провести целое историческое исследование по поводу того, какие классификации предлагались и какие доводы лежали в основе каждой из этих возможных классификаций. Но в любом случае, если мы обратимся к той системе, которую основал Цонкапа, он разделял ануттарайога-тантру на тантры отцовские и материнские (pha-rgyud, ma-rgyud). Основа, которую он использовал, чтобы проводить различие, заключается в том, что отцовская тантра более подробно объясняет то, что называется иллюзорным телом (sgyu-lus), в качестве причины, которая преобразится в физические тела будды [тела форм], а материнская тантра делает упор на практиках, позволяющих развить ум ясного света.
С другой стороны, отцовская тантра уделяет особое внимание йогам, связанным с управлением ветрами, которые используются для того, чтобы достичь тончайшего состояния ума, а материнская тантра подробно описывает, как использовать уровни возрастающего блаженного осознавания в центральном канале для того, чтобы дойти до уровня ясного света, как работать с такими практиками, как туммо (gtum-mo), внутренний жар.
Гухьясамаджа – это главная система среди отцовских тантр. В ней невероятно детальное описание того, как работать с ветрами, с чакрами и каналами для того, чтобы дойти до тончайшего уровня, и объяснение того, как преобразовать, или проявить, тончайший уровень ветра, который является основой для тончайшего уровня ума, и использовать этот тончайший ветер, чтобы проявить из него иллюзорное тело, которое станет основой для тела [формы] будды. И если системы разделить на так называемые метод и мудрость, то Гухьясамаджа уделяет больше внимания стороне метода. В основной системе Гухьясамаджи, которая практикуется в традиции гелуг, присутствуют 32 божества. В качестве примера упора, который делается на сторону метода: в садхане метод, который применяется на первой стадии практики, на стадии зарождения (bskyed-rim), в которой вы работаете со своим воображением, – вы представляете, что вы как образ будды испускаете каждый из этих 32 образов и каждый из этих образов помогает другим существам устранить ту или иную беспокоящую эмоцию или тот или иной вид препятствий.
Это замечательная система для того, чтобы развить понимание того, что вам нужно проявляться великим множеством способов, чтобы помогать другим людям преодолевать стоящие перед ними проблемы. Поскольку это столь обширная система с таким обширным количеством текстов, из неё проистекает, так скажем, шаблон для практики стадии зарождения (bskyed-rim) и завершённой стадии (rdzogs-rim) для других тантрических систем, или, другими словами, структура, на основе которой осуществляется практика других систем.
Значение названия Гухьясамаджи
Название «Гухьясамаджа» (gsang-ba ’dus-pa) означает «собрание тайных, или скрытых, факторов». Гухья (gsang-ba) значит «тайный», а самаджа (’dus pa) – это «собрание». Когда мы говорим «гухья», это не означает тайный в смысле «у-у, никому не рассказывай». Не таков основной оттенок этого слова. Это означает, что эта система естественным образом сокрыта, или тайна, для тех, кто не готов её понять. Именно поэтому она должна держаться в тайне. Она тайна не только в силу своего языка, который сложно понять, но и учить ей следует тайно от тех, кто пока не готов к её пониманию. Собрание тайных факторов может подразумевать всех божеств, которые используются в этой системе, или этим термином могут обозначаться три так называемых «скрытых фактора», три ваджры – ваджрное тело, ваджрная речь и ваджрный ум, под которыми подразумеваются просветляющие аспекты этих трёх врат.
У этого термина всегда два оттенка: просветлённый и просветляющий. С одной стороны, эти три аспекта – тело, речь и ум – были развиты до просветлённого состояния, но, с другой стороны, они вдохновляют других существ и в этом смысле являются просветляющими.
Линии передачи
Сами по себе тексты таковы. Есть коренная тантра (gSang-ba ’dus-pa rtsa-rgyud), которая содержит 17 глав. Семь из этих глав были переведены на китайский язык Данапалой в 1002 году. Но ритуалы Гухьясамаджи, практика этой системы так никогда и не укоренились в Китае, хотя тексты переведены были. Примерно в то же время коренная тантра была переведена и на тибетский великим переводчиком Ринченом Зангпо, который сотрудничал с кашмирским пандитом, которого звали Шраддхакараварман. Есть шесть разъяснительных тантр (bshad-rgyud) Гухьясамаджи, но из них только пять были переведены на тибетский. Одна из них, которая называется «Дополнительной тантрой Гухьясамаджи» (gSang-ba ‘dus-pa phyi-rgyud), считается 18 главой коренной тантры. Посвящены они различным аспектам стадии зарождения и завершённой стадии, но написаны чрезвычайно скрытно, в неясной форме. Они настолько неясные, что только с помощью позднейших индийских писаний вы получаете ключ и образы, которые позволяют расшифровать то, что в коренных текстах сказано. Тексты переполнены такими образами, как ваджры и лотосы. В них содержится великое множество подобных образов.
Как я в убедился, когда пытался изучать эту систему в Гарварде, сравнивая три различных языка, если вы не знаете, что эти образы означают, то всё это практически лишается смысла. Но при этом всё это очень интригует. Есть четыре традиции объяснения коренной тантры и шести разъяснительных тантр. Одна происходит от Арьядевы, который был учеником Нагарджуны. Одна – от Джнянапады, полное имя которого звучало как Буддашриджняна. Третья линия восходит к Анандагарбхе, а четвёртая – к Шантипе. Но первые две линии считаются лучшими.
Главное, что обычно изучается, – это традиция Арьядевы, которая иногда сокращённо называется традицией Арья (‘phags-lugs). В этой традиции присутствует великое количество текстов, которые были написаны в Индии на санскрите. И что примечательно: основные авторы, которые писали по этой теме, зовутся так же, как основные авторы, писавшие о мадхьямаке. Нагарджуна написал три текста – я не буду перечислять их названия – два посвящены стадии зарождения, один – завершённой стадии, хотя тот, что посвящён завершённой стадии, он не дописал. Арьядева написал два текста, в одном объясняется смысл того текста по завершённой стадии, который не дописал Нагарджуна. Другой ученик Нагарджуны, Нагабодхи, написал три текста. Шакьямитра написал один текст, который завершал текст Нагарджуны, а Чандракирти написал три важнейших текста. Цонкапа написал свои комментарии на комментарии Чандракирти, [и они вместе с комментариями на комментарии Цонкапы] – главное, что изучается в тантрических колледжах по этой теме. И опять же, в этой линии мастеров мадхьямаки Рахуламитра написал один текст и Наропа написал два текста.
Опять возникает историческая проблема. По традиции Нагарджуна, Арьядева и Чандракирти считаются теми же авторами, которые написали знаменитые тексты по мадхьямаке. С точки зрения западных учёных, в этом нет никакого смысла. Западные учёные утверждают, что это были позднейшие авторы, которые, для того чтобы придать легитимность написанным им текстам, брали себе имена этих великих мастеров. Как я уже старался дать понять, здесь совершенно другое отношение к истории – с тибето-индийской точки зрения. И с этой точки зрения неважно, тот же ли это человек. Главное здесь в том, чтобы понимание и объяснение Гухьясамаджи соответствовало системе мадхьямаки, представлению мадхьямаки о реальности. Это тот же момент, на который обращается внимание, когда говорится, что Будда, с одной стороны, передавал учение праджняпарамиты на горе Коршуна, и в тот же самый момент проявился в образе Калачакры [в Южной Индии] и передавал учение по четырём классам тантры, изрекая их четырьмя ликами Калачакры.
Суть в том, что тантрические учения должны пониматься и практиковаться в контексте учений мадхьямаки о пустотности. В Тибете традиция объяснения коренной тантры и пяти разъяснительных тантр, который были переведны на тибетский, восходят к Гё Лоцаве (‘Gos Lo-tsa-ba). А традиция объяснения руководящих практических наставлений, то есть того, как практиковать, восходит к Марпе. В традиции кагью также существует великая линия практики системы Гухьясамаджи. Не следует думать, что это исключительно гелугпинская система. Безусловно, это не так. Традиция гелуг следует обеим этим линиям, линии, восходящей к Гё Лоцаве, и линии, восходящей к Марпе.
Из трёх форм практики Гухьясамаджи в главной, которая практикуется в традиции гелуг, в качестве центрального образа выступает Акшобхья. И в этой традиции [в текстах] Акшобхья иногда называется Ваджрадхарой, иногда называется Важрасаттвой. Помните, я говорил вам, что это шаблон, что он придаёт структуру всей системе ануттарайога-тантры. Это система, в которой присутствуют 32 божества, это линия, которая пришла к Марпе от Тилопы и Наропы. Есть и две другие формы Гухьясамаджи. Одна из них называется Джамдор (‘Jam-dor), и в ней в качестве центрального образа выступает Манджуваджра – форма Манджушри, в мандале этой формы 19 божеств. Наконец, есть третья форма, которая называется Джигтен Вангчуг (’Jig-rten dbang-phyug), и в ней в качестве центрального образа выступает форма Авалокитешвары. Эти две линии пришли через Гё Лоцаву. У меня нет никакой информации о той форме, в которой центральным божеством является Джигтен Вангчуг. Серконг Ринпоче выполнял ретрит по этой практике Джингтен Вангчук незадолго до своей смерти и скончался буквально через несколько дней после завершения этого ретрита, так что у меня не было возможности его о ней расспросить.
Как я говорил, пять из восемнадцати томов собрания сочинений Цонкапы посвящены Гухьясамадже. Так что это главное, о чём он писал, или, скорее, то, о чём он писал больше всего. Это важнейшая ануттарайога-тантра в традиции гелуг и главная тема, которая изучается в тантрических колледжах. Чтобы показать, что это действительно шаблон для практик: «Шестиразовая гуру-йога» (Thun-drug-gi rnal-’byor) – практика, которую Первый Панчен-лама сформулировал, для того чтобы люди могли соблюдать самаи, которые они получили, получая практики ануттарйога-тантры, – в качестве центрального образа в «Шестиразовой гуру-йоге» перед нами пребывает Ваджрадхара, а затем мы сами обращаемся в Ваджрасаттву. Всё это происходит из системы Гухьясамаджи. Оба эти образа – синего цвета. Это не белый Ваджрасаттва, которого мы используем в практиках очищения. Происходит это из системы Гухьясамаджи. Это основной шаблон, основной вариант. Затем, если человек хочет её адаптировать, то может заменить главные фигуры на образы из другой тантрической системы, например из Калачакры или системы Ямантаки. Это уже неважно, но таков основной шаблон. Телесная мандала, которая используется в практике «Лама чопа» (Bla-ma mchod-pa, Гуру-пуджа) и в практике «Нераздельного единства духовного наставника и Авалокитешвары», о которой я буду рассказывать на этих выходных, – это телесная мандала Гухьясамаджи. То есть Гухьясамаджа всё время всплывает в разных местах, по меньшей мере в традиции гелуг.
Восьмиступенчатый процесс растворения
Что же такого замечательного в этой системе? Что она нам предлагает? Центральная тема, которой в этой системе посвящено очень много подробностей, – это главное в тантрической практике, то есть преобразование смерти, бардо и перерождения. Именно это – источник информации о восьмиэтапном растворении, которое происходит, когда мы умираем. Когда мы умираем, сознание оттягивается от основы, которую ему дают более грубые аспекты тела.
Практика на завершённой стадии
В буддизме, как вы знаете, мы говорим об уме, мы говорим об умственной деятельности. Мы говорим о субъективном, индивидуальном переживании постигаемых объектов – объектов, которые можно постичь достоверно. Если мы будем говорить о переживании, это, возможно, позволит вам лучше понять то, о чём идёт речь, чем термин «ум», который у вас может ассоциироваться с физическим объектом. Здесь речь идёт не о физическом объекте, а о содержимом ума. У него всегда есть физическая основа. Мы всегда можем описать познаваемое происходящее с точки зрения переживания этого и физического уровня – проявления физической энергии и так далее. Есть много уровней умственной активности, и уровень умственной активности, тонкость умственной активности напрямую связана с тонкостью или грубостью её физической основы.
Когда мы умираем, что подобно процессу, который разворачивается, когда мы засыпаем, [сознание отходит от основы, которую ему дают более грубые аспекты тела]. Сначала способность поддерживать умственную активность теряет элемент земли, то есть твёрдые аспекты тела. Затем элемент воды, под которым подразумеваются жидкие аспекты тела. Затем огонь: жаркие элементы тела больше не поддерживают умственную активность. Затем ветер, под которым подразумеваются не только газы, но и [более грубый уровень энергии (бывают и более тонкие уровни энергии)]. Таким